Артем Генкин: «Журналист, работающий в деловом СМИ, не должен быть воинствующим дилетантом»

О сегодняшней картине российских деловых СМИ, — в том числе о том, как в нее удалось вписаться журналу «Инвест-Форсайт», — о жизнеспособности современных финансовых технологий в условиях зачастую неоднозначной правоприменительной практики, а также об оптимальных вариантах защиты вкладчиков и инвесторов — наша беседа с известным ученым-экономистом в области теории денежного обращения, электронных денег, платежных систем и регулирования передовых финансовых технологий, профессором, доктором экономических наук Артемом Генкиным.

За неполные 4 года — в прайм-площадку

— Артем Семенович, за последние два года заметно возросло цитирование в интернете Вас — не в последнюю очередь как учредителя нового делового издания, журнала «Инвест-Форсайт». Судя по баннерам Яндекса и других поисковых систем, материалы издания, несмотря на его молодой возраст, уверенно соперничают по востребованности современной читательской аудиторией с такими профильными брендами, как РБК и «Ведомости». Более того, они попадают на сетевые площадки масс-медиа, — в тех случаях, когда темы, за которые берутся авторы «Инвест-Форсайта», затрагивают злободневные вопросы, касающиеся всех категорий и слоев общества. По Вашей оценке, благодаря чему удалось за относительно короткий срок достичь столь позитивного результата, — на фоне явной информационной перенасыщенности и некоторого охлаждения интереса потребителя к серьезным СМИ?

— Вы правы, срок действительно короткий: активное развитие медиа-проекта в нынешнем виде началась совсем недавно, в 2016 году. Основную причину этого я вижу в наличии нескольких, так сказать, лакун, которые удалось нам обнаружить. Часть нашей команды пришла изнутри медиа-отрасли, другая часть пришла извне, с опытом других бизнесов, — даже не всегда смежных с медиа-сферой. И этот «взгляд немного со стороны», когда начали работать, помог заметить, — то, что не так хорошобыло видно, что называется, «изнутри». Во-первых, выяснилось, что есть информационные поводы и персоны, которые незаслуженно обойдены вниманием новостных СМИ. Речь идет о том материале, который, по-нашему мнению, потенциально интересен публике, — он обладает занимательностью, имеет все свойства настоящей новизны, но — в силу разных причин, и прежде всего вследствие специфики отбора информации крупными медийными каналами, — не доходит до потребителя. Иначе говоря, «вкусные», занимательные, поучительные новости проходят мимо слушателя, зрителя и читателя. Так вот мы постарались заполнить эту нишу.

Вторая лакуна — это привыкшие к определенной сетке, к устоявшемуся новостному формату и набору федеральные СМИ деловой направленности. Они на сегодня сформировали свое информационное «меню»; и, как следствие, сидят на некоей «инфо-диете», не включая в нее много такого, что могло бы их целевой аудитории оказаться и «вкусным», и познавательным.

Наконец, мы увидели третью лакуну, — это те же ньюсмейкеры, которые также хотели бы вырасти, как сейчас модно говорить, в инфлюенсеров («людей, оказывающих влияние» на аудиторию), но они этой возможности лишены — по объективным причинам. Они способны успешно генерировать контент, проявляют значительную заинтересованность в том, чтобы донести его в максимальном объеме до своего потребителя; однако перед ними встает непреодолимая стена препятствий, — где-то рынка, где-то неадресной подачи материала, где-то неправильной «упаковки» и дистрибуции. И мы этот явный пробел также попробовали заполнить.

— Вы сами — как ученый-экономист — плодотворно публиковались раньше, выпустив немало отдельных книг и сборников, публикуетесь и в настоящее время, часто при этом явно выходя за рамки «чисто» экономической теории и практики. В чем для Вас приоритет редакционной политики как руководителя «ИФ» — в большей компетентности материалов публикаций? Или же в их большей доступности; в ставке на популярность, если угодно? И какова в этой дилемме может быть рыночная эффективность?

— Мое мнение: журналист, работающий в деловом СМИ, в любом случае не должен быть воинствующим дилетантом. Он может и не быть подобным той типичной красотке из плохого голливудского фильма, которая по ходу сюжета оказывается доктором наук по ядерной физике и дает исчерпывающие советы главному герою-супермену. Но журналист как минимум должен быть немножко влюблен в ту или иную тему, быть в нее погружен чуть глубже, чем если бы он прочитал по ней что-то из Википедии и этим ограничился. Тем более, у нас, — а для электронного СМИ это характерно — полный интер-актив.

Я читаю редакционную почту и вижу, как это было в советской прессе, все «поправки и отмежевки», обнажающие все недостатки компетенции журналистов. И их видит наш читатель, прямо иногда указывая — извините, вот здесь у вас устаревшие цифры или мнение, здесь оперируют недостоверными сведениями. С одной стороны, хорошо, что такой интер-актив есть. С другой — компетентный журналист будет писать так, чтобы его по гамбургскому счету достойно оценили специалисты, которые сразу будут его читать. У меня в этом плане, кстати, недавно был весьма поучительный момент: моя знакомая, профессор Финансового университета, спросила меня, кого я знаю по достаточно узкой теме, связанной с финансово-банковским сектором, и — со своей стороны назвала человека. Я ответил, что это не ученый, а просто хороший журналист, досконально изучивший предмет своих статей. Меня же удивило то, что его посчитали именно ученым, — я-то причислял его к другому «цеху». Я ознакомился с рядом его публикаций и действительно убедился, насколько он разбирается и в общих вопросах, и в нюансах, — хотя автор не получал никакого профильного образования. Постепенно, как говорится, «по совокупности заслуг», этот человек фактически стал экспертом и специалистом.

Так ли уж узок «коридор» для прогресса?

— Ключевой «маркер» исследований Вас и Ваших коллег — криптовалюта, системы электронных платежей, защита прав потребителей финансовых услуг и миноритарных акционеров, — если шире — современные финансовые технологии. Как Вы оцениваете перспективность их полноценного внедрения в России, — и в чем для них Вы усматриваете основные преграды?

— Главная преграда, на мой взгляд, может состоять в стремлении заболтать все эти новации, превратить их внедрение в показушную кампанию. На самом деле, структурные изменения должны происходить,прежде всего, в сознании людей. Бороться нужно за их ускорение, за ликвидацию той или иной формы цифровой неграмотности, — примерно так, как это происходило 3 поколения назад, в 20-е — 30-е годы ХХ века, с ликвидацией неграмотности письменной. Совершенно необходимо, я считаю, отрешиться от иллюзий, что масштабные инвестиции исключительно в «железяки» или в какое-то сверхновое программное обеспечение помогут изменить состояние умов. Сейчас, насколько я знаю, даже будет создаваться рейтинг, который отфиксирует, кто и насколько быстро прошел цифровую трансформацию. И по поговорке «Цыплят по осени считают», надо, я считаю, поддерживать этот тренд.

В качестве примера подобного успешного изменения, — причем вовсе не насильственного, мягкого, — хотел бы привести такую статистику. Примерно лет 15 назад более 95% транзакций российских граждан с банковскими картами были однотипными: подошел с карточкой к банкомату — снял наличные. А ведь это было по сути издевательством над самой концепцией карточной платежной системы, — но даже к таким простым действиям российское население приучилось не сразу, и не столь быстро, как ожидалось; но, тем не менее, в поведении массового обывателя укоренилось, насколько карта — это удобно, быстро, безопасно, и т.д. Сейчас статистика если не абсолютно обратная, то по крайней мере тенденция очевидна: уже меньше 40 % операций с картами в настоящее время связаны с наличными. Но на это потребовалось без малого полтора десятилетия! То есть, нынешнее взрослое, экономически активное поколение приучалось это делать отнюдь не одномоментно. А их дети уже и не знают, что раньше было как-то по-другому. Для меня, подчеркну, как поборника экономических свобод, важно, чтобы в нашем, российском пространстве все процессы цифровизации не происходили насильственно, чтобы они не были основаны на принуждении. Все чаще при покупке тех или иных категорий дорогостоящих товаров или услуг появляются две колонки с ценами. Одна — для платежей наличными, а другая колонка — по безналу. При приобретении авиабилетов увидел как-то недавно: цена на них «живыми» деньгами была на 2 процента выше.

— То есть можно прогнозировать, что практика стимулирования безналичных форм будет распространяться во все новые и новые сферы?

— Конечно. И пример с авиабилетами — один из верно найденных способов такого стимулирования.

— Известное законодательное «запретительство» последних лет не может не отражаться и на поступательном развитии теоретической и прикладной экономики. Как Вы полагаете, насколько страдают от этих тенденций те направления, которые находились не один год в зоне Вашего пристального внимания: теория частных денег, валюта с отрицательной процентной ставкой, теория неполитической денежной системы, системы локального товарообмена, концепция «слепой подписи»? И насколько реально выбрать вариант, при котором магистральные экономические тренды ХХI века продолжали бы свое необходимое развитие в России — по возможности изолированно от текущей законодательной и правоприменительной повестки? Или рассчитывать на это утопия?

— Мне довелось принимать участие в нескольких исторических, можно сказать, законотворческих процессах — в том числе в подготовке Закона о национальной платежной системе («НПС»). По времени — самый накал страстей тут пришелся на 2010-11 годы. Также пришлось поучаствовать и в дискуссии о запрете т.н. денежных суррогатов. В частности, дебатировались поправки в КоАП, которые в случае принятия криминализировали бы многие совершенно повседневные действия массы в целом законопослушных экономических субъектов. Показательны и нынешние обсуждения различных концепций построения законодательства по цифровым правам. Вы знаете, у меня ощущение, что в этой области идет вполне нормальный процесс, — по той причине, что всем стейкхолдерам не все равно, как отрасль, в которой они делают свой бизнес, дальше будет развиваться. Во-первых, они все осознали важность своего непосредственного участия в этом процессе. Здесь не повторилась давняя история времен обсуждения Закона о НПС, когда крупные игроки бизнеса, у которых завтра же могли появиться серьезные неприятности в случае принятия первоначально предлагавшейся редакции законопроекта, до последнего времени просто не вступали в игру. И очухались они, говоря по-русски, когда уже надо было запрыгивать в последний вагон уходящего поезда и громко заявлять о своих правах и интересах. Сейчас же, с одной стороны, я не представляю себе ту медианную линию, которая бы фиксировала, что любой участник дискуссии мог бы признать, что он полностью доволен всем, как проходило обсуждение и что в итоге было принято. Но с другой стороны, услышаны были все. И надо признать, некоторые уж совсем абсурдные вещи, содержавшиеся в отдельных законопроектах, не прошли. А то, что на данном этапе невозможно было достичь полного консенсуса, — ну, это нормальный ход событий, я считаю.

Смягчить последствия «банкопада»

— Больше четырех лет Вы являетесь президентом АНО «Центр защиты вкладчиков и инвесторов». Какие ключевые проблемы вкладчиков в нашей стране Вы бы выделили?

— Почему, собственно, возникают системные проблемы у вкладчиков и их, соответственно, приходится защищать? У экономики на переходном этапе от СССР к РФ был один уклад, основанный преимущественно на ВПК. Когда произошла структурная перестройка этого уклада, это было, вы помните, достаточно болезненно: и безработица, и закрытие тысяч предприятий со всеми вытекающими отсюда социальными издержками.

Но следующий экономический уклад также тоже оказался, увы, не идеальным. Основан он был на «руководящей и направляющей роли» банковской индустрии в экономике. Хотя ничто, как говорится, «не предвещало беды»: все 90-е годы и примернодо середины нулевых годов профессия банкира была в России едва ли не самой престижной — с большим отрывом по своей значимости от всех остальных. Человек, который по роду своей специальности считает чужие деньги, оказывался тогда в прямом смысле хозяином положения. Постепенно, за последнее десятилетие экономика перестала быть банкоцентричной; более того, финансовый сектор стал уходить от зацикленности на банках, родились совершенно новые направления финансовой деятельности, эффективно опробованные в мире — индивидуальные инвестиционные счета, брокерское обслуживание, страховой рынок (который в развитых странах, замечу, подчас более капитализирован, чем банковский сектор). Естественно, у банкиров начала падать доходность. И, как несложно догадаться, те из них, кто не умел в условиях нормальной рыночной работы достигать ее оптимальных показателей, стали автоматически создавать проблемы и своим вкладчикам. Я не думаю, что все 400 с лишним банков, у которых за время руководства Центробанком РФ Эльвирой Набиулиной были отняты лицензии, хорошие; но я также и несклонен их всех чохом считать плохими. Просто немалая их часть не смогла приспособиться к условиям изменившейся внешней среды. Но мое убеждение — добросовестные вкладчики от всего этого страдать не должны. В 45 процентах случаев АНО «Центр защиты вкладчиков и инвесторов» успешно защищает их интересы, — в судах и в досудебномпорядке мы помогаем им возвращать средства. В принципе, это — хорошая статистка, и я ей горжусь; за ней — десятки историй, связанных с благодарностью людей, попавших в нештатную жизненную ситуациюи сумевших с нашей помощи из нее выйти с минимизацией потерь.

Причем это действительно социальная проблема: в России в разгар «банкопада», по официальной статистике, ежегодное число обращений физических лиц в Агентство по страхованию вкладов приближалось к 1 млн. случаев.

В деловых СМИ эффективно может быть все.

Кроме обмана

— Артем Семенович, интересна была бы Ваша оценка, как практика и просто активно пишущего человека, состояния российской деловой прессы. Насколько она поспевает за всеми веяниями времени? Что постоянно читаете из этого сектора СМИ? Что пожелали бы газете «Экономика и жизнь» и холдингу «Экономическая газета»?

— За внимание потребителя, в том числе читателя деловой прессы, сейчас борются, каждый со своим информационным товаром — как на огромном восточном базаре, тысячи (если не миллионы) различных новостных источников. А тут порой на равных могут соперничать Твиттер какой-нибудь звезды, которая захотела высказаться по злободневному поводу, и -те же производители официальных новостейв лице федеральных каналов. И все это — в условиях резкой ограниченности бюджета потребителя. Именно поэтому борьба за потребителя только усиливается, а у самого у него велик соблазн вообще выбрать альтернативную модель поведения и переключить свое внимание на какие-то социальные действия, на зарабатывание денег, на отдых, и пр.

Эта борьба у игроков на медиа-рынке принимает подчас неожиданные формы, — но некоторые направления в этой связи все-таки недоступны и неприемлемы для деловой прессы. Я имею в виду производство и подачу информации недостоверной, обманной, с намерением, чтобы потребитель поскорее и желательно в максимально больших количествах ее «проглотил». Да, с точки зрения рыночной отдачи — это, на первый взгляд, то, что может показаться наиболее эффективным. Но как раз такой метод противопоказан самому типу деловых СМИ; после одного –другого факта такой «инфо-аферы»деловое издание перестает быть таковым. Так что свой продукт — и это правило — «Инвест-Форсайт» в своем «производственном процессе» старается неукоснительно соблюдать, — необходимо выпускать не только (и не столько) «вкусным», но и умным, полезным.

Сам же я как потребитель читаю, например, то, что постоянно находится в печатном пуле в самолетах; однозначно в кругу моего внимания — «Ведомости», РБК, «Коммерсант». Также, более тщательно просматриваю специальные издания, где печатаюсь сам или же являюсь членом редколлегий: «Банковское дело», «Финансовый бизнес» «Управление риском», «Современный юрист» «Экономика. Бизнес. Банки». Обращаюсь и к специфическим источникам по новейшим финансовым технологиям, — они англоязычные и почти исключительно он-лайновые. За юридической прессой также слежу, — недавно с удовольствием открыл для себя издание «Закон. Ру». «Экономику и жизнь» искренне люблю еще со студенческих лет, — она мне очень помогала готовить и курсовые, и дипломную работу. Желаю вашему изданию оставаться нужным, востребованным и уважаемым в кругах серьезных экономистов.

Автор: Алексей Голяков